Перед Вами исследование, которое поднимает вопросы реализации сакрального дискурса в современном социуме. Понимая дискурс как процесс лингвистической коммуникации, невозможно не рассматривать все составляющие этого сложного процесса. Е. Е. Ермакова предпринимает, на мой взгляд, успешную попытку описания такого сложного явления, как заговорная традиция. В фокусе внимания исследователя оказываются не только текст заговора, но и сама ситуация творения заговора, личность знахаря, отношение к нему общества. Богатейший иллюстративный материал, собранный автором в ходе полевых изысканий, дает возможность увидеть все многоцветье сакральности в ментальном пространстве сибирской провинции.

Результаты исследования, предлагаемые читателю, опираются на мысль Н. Д. Арутюновой о том, что «дискурс – это речь, погруженная в жизнь» [52, с. 136]. Дискурсивный анализ в работе Ермаковой подан сквозь призму коммуникативной ситуации, где через обмен репликами описывается структура диалогового взаимодействия между знахарем и исследователем. В этой связи необходимо отметить, что сам дискурс понимается широко, где имеет место быть «соотнесение дискурса с конкретными участниками акта, т. е. говорящим и слушателем, а также коммуникативное намерение говорящего каким-либо образом воздействовать на слушателя» [39, с. 16]. Так, Е. Е. Ермакова дает не просто тексты самих заговоров, которые, безусловно, представляют интерес сами по себе, но и описывает ситуации сбора информации, передачи силы, лечения, восстановления, а также былички и другие мемораты, бытующие на юге Тюменской области, связанные с практикой знахарства. Читатель вместе с автором работы погружается в самое сердце культуры знахарства, словно пытается понять его силу. Практика знахарства настолько окружена мифами, в том числе и современными, что наносное не дает порой возможности увидеть истинной сути этой традиции. Читатель не найдет здесь приведения параллелей с другими исследованиями, для автора было важным зафиксировать, запечатлеть «ускользающую красоту» практики знахарства на современном этапе развития российского общества.

Рассмотрение самой триады «человек – ритуал – текст» дает возможность максимально точно воспроизвести саму ситуацию народного лечения. Вся совокупность этого триединства составляет сакральный дискурс, где присутствуют практики «открытые» и потаенные. Когда мы говорим о сакральности, то, прежде всего, акцентируем внимание не только и не столько на закрытости, но на отношении к самой практике знахарства в различных слоях населения. Табуированность, специфичность многих ритуалов, текстов, их теплая архаика перекидывают своеобразный мост между прошлым и настоящим.

Иными словами, перед нами попытка раскрыть когнитивный механизм практики знахарства, сложившейся на сегодняшний день в Сибири. Согласно Т. А. ван Дейку, дискурс – это существенная составляющая социокультурного взаимодействия, характерные черты которого – интересы, цели, стили. Не случайно поэтому в работе представлена классификация знахарей, особо отмечен стиль вербального и невербального поведения знахаря. Перед нами своеобразная энциклопедия знахарства, где знахарство предстает не как пережиток прошлого, некий атавизм, но как тщательно выверенный социальный институт. Поскольку любой дискурс является продуктом речевого общения в определенных коммуникативных условиях, которые были в свое время определены еще Р. О. Якобсоном, то Е. Е. Ермакова последовательно описывает все составляющие: вербальный, соматический и паравербальный коды, характер контакта между участниками, наличие самого сообщения (заговора) и т. д.

В современной лингвистике ряд ученых рассматривает дискурс как категорию естественной речи, как материализуемость в виде устного или письменного речевого произведения, относительно завершенного в смысловом и структурном отношении, длина которого потенциально вариативна. Сам ритуал, заговор в том числе, идеально ложится в такую модель, поскольку дискурс – это актуально произнесенный текст. Ситуация актуализации в практике знахарства является одной из ключевых, поскольку знахарь «исправляет», творит личностный миф пациента, и в этой связи работа многое может дать и культурологу, и историку, и этнографу, и филологу, и психологу, и самому широкому кругу читателей.

Огромный пласт сибирской культуры, актуальный для многих жителей, поднятый в данном исследовании, помогает проникнуть «в святая святых» – самосознание сибиряка. Е. Е. Ермакова собрала не только материалы по русской практике знахарства, но и по сибирско-украинской, татарской, сибирско-казахской, сибирско-белорусской, чувашской, показав общие и частные моменты этой традиции в разных этнических культурах. Мы говорим о сибирских украинцах, сибирских белорусах и сибирских казахах как об особых субэтносах, поскольку даже такая консервативная практика, как народная медицина, претерпела здесь свои изменения. Кроме того, эти трансформации прослеживаются и на уровне языка, культуры, быта. В дальнейшем мы постараемся более подробно проследить саму трансформацию традиции знахарства. Материал открывает широкие перспективы и для пытливого ума исследователя, и для простого взгляда обывателя.

Отрадно отметить, что Е. Е. Ермакова представляет собственный полевой материал, который позволяет в определенном смысле закрыть существовавшую до этого лакуну по исследованиям фольклора Тюменского региона.

Данная работа выполнена в рамках исследовательского проекта сектора филологии Института гуманитарных исследований Тюменского государственного университета «Сибирская заговорная традиция в контексте социокультурной модернизации» (грант РГНФ № 05-04-04178а, руководитель проекта – д. филол. н. Карабулатова И. С.). Сакрально-ритуальный дискурс культуры знахарства последовательно рассматривается не только в этой монографии, но и ряде других, выполненных в ходе реализации проекта, акцентирующих внимание на том или ином ее аспекте. 

Каждый человек является носителем множества разнообразных культур в полиэтничном регионе, и Е. Е. Ермаковой удалось показать «народную толерантность». Представленная работа, на мой взгляд, будет интересна не только филологам, но и культурологам, историкам, психологам, социологам, поскольку позволяет заглянуть за тот занавес тайны, которым окутана сакральная практика знахарства.